А30. Работа с текстом №3. Простое задание по лексике

(1) Рядовой Федосеев, телефонист, появился на батарее с хорошими новостями: он сам видел, как фашистов выбили из Красной поляны.

(2) Теперь нетрудно было догадаться, что батарею вот-вот перебросят на другой участок.

(3) Лейтенант решил воспользоваться этим. (4) Увидел замполита и попросил разрешения, пока батарея будет менять позицию, отлучиться в город ему и молоденькому телефонисту Федосееву: парень никогда не видел Москвы.

(5) - За счёт положенного времени разрешу, - сказал замполит строго. (6) -В самом деле, негоже защитнику Москвы не увидеть Москвы!

(7) Выбрались заулками и переулками на Дмитровское шоссе, потом на трамвае добраличсь до станции "Сокол", вошли в почти невидимую дверь, окутанную морозным паром.(8) Федосеев был разочарован тем, что на станции не оказалось эскалаторов, но в вагоне всё очень понравилось.

(9) Неожиданно быстро доехали до площади Революции. (10) Москвич-лейтенант сказал, что она в самом центре города. (11) Пора выходить.

(12) Федосеев весьма неуверенно ступил на эскалатор. (13) Всё ему было ново в подземном этаже Москвы. (14) "Стоять справа, проходить слева, тростей, зонтов и чемоданов не ставить". (15) Те, кто спускается им навстречу по соседнему эскалатору, только с мороза - румяные, особенно девушки... (16) Но вот снова твёрдый пол под ногами.

(17) Они перешли площадь, прошагали мимо Стереокино, мимо Центрального детского театра, постояли на площади Свердлова.

(18) Фасад Большого театра, знакомый Федосееву по фотографиям и киножурналам, неузнаваем. (19) Вся верхушка завешена двумя декорациями: слева двухэтажный дом, правее роща. (20) Лейтенант объяснил, что это камуфляж.

(21) Вышли на Красную площадь, и федосеева сопровождало ощущение, что он ходит по давно знакомым местам. (22) Лейтенант обещал показать Минина и Пожарского, народных ополченцев старой Руси, но памятник заложили мешками с песком.

(23) А вот Пушкин, до которого они вскоре дошли, оказался ничем не укрыт: стоит с непокрытой головой, бронзовые плечи присыпаны снегом. (24) Лейтенанта это всерьёз тревожило. (25) Правда, в пепельном небе маячит аэростат воздушного заграждения, но всё же...

(26) По бульварам дошли до Арбата и не торопясь вернулись на площадь Револющии. (27) Вторично спустились в метро: есть время прокатиться, осмотреть подземные дворцы. (28) Понравилась Федосееву станция "Маяковская" со стальными колоннами, приглянулись "Красные ворота" - красные и белые плиты под ногами.

(29) В огромном бомбоубежище, каким стало московское метро, складывался свой быт. (30) На станции "Арбатская" на служебной двери - табличка "Для рожениц". (31) На станции "Курская" работал филиал публичной Исторической библиотеки: он открывался, когда прекращалось движение поездов. (32) Федосеев проникся уважением к подземным читателям: занимаются в часы воздушной тревоги!

(33) Телефонистом владела радость узнавания нового большого города. (34) Это чувство острее у человека, который мало путешествовал и жил где-то в медвежьем углу. (35) А ещё в сердце Федосеева всё больше росла гордость: не всякому довелось защищать столицу такой страны.

(36) Но каждый солдат, где бы он ни воевал, защищал столицу. (37) Ему было что защищать!

                                                                                    (по Е. Воробьёву)

(1) Я сидел в ванне с горячей водой, а брат беспокойно верерся по маленькой комнате, хватая в руки мыло, простыню, близко поднося их к близоруким глазам и снова кладя обратно. (2) Потом стал лицом к стене и горячо продолжал:
-(3) Сам посуди. (4) Нас учили добру, уму, логике - давали сознание. (5) Главное - сознание. (6) Можно стать безжалостным, но как возможно, познавши истину, отбросить её? (7) С детства меня учили не мучить животных, быть жалостливым. (8) Тому же учили меня книги, какие я прочёл, и мне мучительно жаль тех, кто страдает на вашей проклятой войне. (9)Но вот проходит время, и я начинаю привыкать ко всем страданиям, я чувствую, что и в обыденной жизни я менее чувствителен, менее отзывчив и отвечаю только на самые сильные возбуждения. (10) Но к самому факту войны я не могу привыкнуть, мой ум отказывается понять и объяснить то, что в основе своей безумно. (11) Миллионы людей, собравшись в одно место и стараясь придать правильность своим действиям, убивают друг друга, и всем одинаково больно, и все одинаково несчастны - что же это такое, ведь это сумасшествие?

(12) Брат обернулся и вопросительно уставился на меня своими близорукими глазами.

-(13) Я скажу тебе правду. -(14) Брат доверчиво положил холодную руку на моё плечо. - (15) Я не могу понять, что это такое происходит. (16) Я не могу понять, и это ужасно. (17) Если бы кто-нибудь мог объяснить мне, но никто не может. (18) Ты был на войне, ты видел - объясни мне.
-(19) Какой ты, брат, чудак! (20) Пусти-ка ещё горячей водицы.

(21)Мне так хорошо было сидеть в ванне, как прежде, и слушать знаомый голос, не вдумываясь в слова, и видеть всё знакомое, простое, обыкновенное: медный, слегка позеленевший кран, стены со знакомым рисунком, принадлежности к фотографии, в порядке разложенные на полках. (22) Я снова буду заниматься фотографией, снимать простые и тихие виды и сына: как он ходит, как он смеётся и шалит. (23) Я как будто забыл в этот момент, плескаясь в горячей воде, всё то, что я видел там.

-(26) Мне надо вылезать из ванны, - легкомысленно сказал я, и брат улыбнулся мне, как ребёнку, как младшему, хотя я был на три года старше его, и задумался - как взрослый, как старик, у которого большие и тяжёлые мысли.

(27) Брат позвал слугу, и вдвоём они вынули меня и одели. (28) Потом я пил душистый чай из моего стакана и думал, что жить можно и без ног, а потом меня отвезли в кабинет к моему столу, и я приготовилсч работать. (29) Моя радость была так велика, наслаждение так глубоко, что я решался начать чтение и только перебирал книги, нежно лаская их рукою.

(30) Как много во всём этом ума и чувства красоты!

(По Л.Андрееву) 

– Ты какую кашу будешь?
– Манную даже не предлагай. Ты же знаешь, что я люблю гречневую. 

(1)Воспалённое состояние Поли, а главное, её сбивчивая, двусмысленная речь - всё подсказывало худшие догадки, много страшнее, чем даже плен Родиона или его смертельное ранение.

(2)- Де нет же, тут другое совсем, - содрогнулась Поля и, отвернувшись к стенке, вынула из-под подушки смятый, зачитанный треугольничек.

(3)Впоследствии Варя стыдилась своих начальных предположений. (4)Хотя редкие транзитные эшелоны не задерживались в Москве, но вокзалы находились поблизости, и Родиону был известен Полин адрес. (5)Конечно, командование могло и не разрешить солдату отлучки из эшелона в Благовещенский тупичок, тогда почему же хоть открытки не черкнул своей-то, любимой-то, проездом в действующую армию?..

(6)Итак, это была первая фронтовая весточка с более чем двухнедельным запозданием. (7) Во всяком случае, сейчас выяснится, с какими мыслями он отправлялся на войну. (8)Варя нетерпеливо развернула листок, весь проткнутый карандашом, - видно, писалось на колене. (9)Пришлось к лампе подойти, чтобы разобрать тусклые, полузаконченные строки.

(10)Варя сразу наткнулась на главное место.

(11)"Пожалуй, единственная причина, дорогая моя, почему молчал всё это время, - негде было пристроиться, - кратко, с неожиданной полнотой и прямолинейно, как на исповеди, писал Родион. (12)-Мы всё отступаем пока, день и ночь отступаем, занимаем более выгодные оборонительные рубежи, как говорится в сводках. (13)Я очень болел к тому же, да и теперь не совсем ещё оправился: хуже любой контузии моя болезнь. (14)Самое горькое - то, что сам я вполне здоров, весь целый, нет пока на мне ни единой царапины. (15) Сожги это письмо, тебе одной на всём свенте могу я рассказать про это, -Варя перевернула страничку.

(16)Происшествие случилось в одной русской деревне, которую наша часть проходила в отступлении. (17)Я шёл последним в роте... а может, и во всей армии последним. (18)Перед нами на дороге встала местная девочка лет девяти, совсем ребёнок, видимо, на школьной скамье приученная любить Красную Армию... (19)Конечно, она не очень разбиралась  в стратегической обстановке. (20)Она подбежала к нам с полевыми цветами, и, так случилось, они достались мне. (21)У неё были такие пытливые, вопросительные глаза - на солнце полуденное в тысячу раз легче глядеть, но я заставил себя взять букетик, потому что я не трус, матерью моей  клянусь тебе, Поленька, что я не трус. (22)Зажмурился, а принял у неё, покидаемой на милость врага... (23)С тех пор держу тот засохший веничек постоянно при себе, на теле моём, словно огонь за пазухой ношу, велю его в могилу положить на себя, если что случится. (24)Я-то думал, семь раз кровью обольюсь, прежде чем мужчиной стану, а вот как оно происходит, всухую... и это купель зрелости!  (25)Дальше две строчки попались вовсе неразборчивые. -(26)И не знаю, Поленька, хватит ли всей моей жизни тот подарок оплатить..."

-(27)да, он очень вырос, твой Родион, ты права... - складывая письмо, сказала Варя, потому что при подобном строе мыслей вряд ли этот солдат оказался бы способен на какой-либо предосудительный поступок.

(28)Обнявшись, подружки слушали шелест дождя и редкие, затухшие гудки автомашин. (29)Темой беседы служили события истёкшего дня: открывшаяся на центральной площади выставка трофейных самолётов, незасыпанная воронка на улице Весёлых, как они уже привыкли её называть в обиходе между собой, Гастелло, чей самозабвенный подвиг прогреметь в те дни на всю страну.

(По Л.Леонову)