Л. Е. Кругликова: «Ни о каком лексическом оскудении русского языка не может быть и речи»

Знакомьтесь: ведущий научный сотрудник Института лингвистических исследований РАН, доктор филологических наук Людмила Евгеньевна Кругликова


Интервью сайту «Русский на 5»

Часть первая: «У каждого поколения должен быть свой словарь»
Часть вторая: «Ни о каком лексическом оскудении русского языка не может быть и речи»

 
Людмила Евгеньевна в институтской библиотеке

Наталья Кутырева:
В СМИ — вы, наверняка, с этим сталкивались — обозначились «любимые» лингвистические темы. То одни, то другие издания заявляют: «Русский язык умирает», «У русского языка нет будущего», «В скором времени вероятно отмирание русского языка». Что можете сказать по этому поводу вы, доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Института лингвистических исследований РАН (Санкт-Петербург), специалист в области лексикологии, лексикографии, фразеологии?


Л. Е. Кругликова: 
Действительно, в настоящее время идёт настоящая информационная война, цель которой — опорочить русский язык и его носителей, показать его якобы отсталость по сравнению с другими европейскими языками. Например, М. Н. Эпштейн пишет в журнале «Знамя»: «Вот о чём нужно бить тревогу: насколько русский язык в нынешнем своём состоянии позволяет производить работу мысли, необходимую для полноценного включения в ноосферу XXI века, для концептуального воздействия на умы и информативного взаимодействия с другими языками». Или же: «С вырождением языка вырождается и наша жизнь, уходят эмоциональные оттенки, нравственные понятия, которыми изобиловал русский язык в XIX веке». 

В своих многочисленных выступлениях, публикациях, интервью, записях своих речей, выложенных на YouTube, М. Н. Эпштейн, по сути, ведёт жёсткую антироссийскую пропаганду. Чего стоят броские заголовки, которыми они сопровождаются: «Нет слов... В нашем лексиконе в семь раз меньше слов, чем в английском языке», «Русская жизнь вырождается вместе с языком», «Филолог Михаил Эпштейн: “Русский язык в состоянии глубокого упадка”», «Русский язык гниёт на корню»… А вот и прямо антирусские: «Когда общество не порождает новых слов, оно вообще мало что порождает», «Язык лукавого раба». 

Однако высказыванию М. Н. Эпштейна о том, что «русский язык гниёт на корню», а английский «лопается от изобилия» можно противопоставить конкретные факты. Данные самого большого словаря английского языка – Оксфордского – свидетельствуют о том, что в современном английском языке приблизительно 190 000 слов, а чуть ранее я говорила, что в современном русском по самым скромным подсчётам никак не менее 600 000 слов. Таким образом, современный русский язык в три раза богаче, чем английский. Более того, при учёте абсолютно всех слов, помещённых в Оксфордском словаре, включая мёртвые, полностью вышедшие из употребления, получаем менее 250 000 слов всего национального английского языка за тысячелетнюю историю его развития, что более чем в два раза меньше количества слов только в современном национальном русском языке. Я бы никогда не стала проводить такие сравнения, если бы меня не вынудили к этому те, кто правдами и неправдами хочет похоронить русский язык, а вместе с ним и русских.


Какими данными оперирует Эпштейн?

Для доказательства вырождения русского языка М. Н. Эпштейн обычно сравнивает словари русского языка XIX века (то «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля, то «Словарь церковнославянского и русского языка» 1847 г.) и ХХ века, например, «Толковый словарь русского языка» Д. Н. Ушакова (1935—1940 гг.).  Цифры приводятся весьма впечатляющие. Так, сообщается, что в словаре Даля (XIX в.) — 200 000 слов, в словаре 1847 г. — 114 749, а в словаре Ушакова (XX в.) — только 80 000. Налицо манипуляция: вроде бы приводятся конкретные цифры, но читателю даже в голову не придёт, что его водят за нос сравнением несопоставимых словарей.


Почему несопоставимых?

Словарь Ушакова – это нормативный словарь среднего типа для массового использования, где объясняются только слова современного литературного языка, включая те, которые появились в советскую эпоху. Его создатели не ставили цель как можно полнее отразить словарный состав русского языка. В нём нет областных слов, ограничено число терминов и т. д.

Словарь В. И. Даля, первое издание которого вышло в 1863–1866 гг., соединяет в себе «язык образованный» (термин В. И. Даля определяет то, что в русистике сейчас называется литературным языком, а в английском языкознании — «стандартным языком») и «народный язык», включая слова народных говоров, различных промыслов и ремёсел.  В словаре В. И. Даля свыше 200 000 слов, отражаются употребительные на момент его написания языковые образования. А, как я только что сказала, современный русский язык в настоящее время насчитывает по самым скромным подсчётам свыше 600 000 слов. Повторю, что 150 000 слов в БАС — это слова современного русского литературного языка (лишь одной составляющей русского языка), причём ещё далеко не все. Приведу лишь один факт.  Сотрудник Института лингвистических исследований РАН, где создается БАС, А. Ю. Кожевников в сетевом источнике Интегрум (intergum.ru), представляющем собой постоянно пополняемую электронную базу российских периодических изданий, выявил более 500 имён существительных, образованных при помощи префиксоида полу... от наименований лиц по национальности, гражданству, месту проживания, по отношению к какой-либо этнической группе или расовой принадлежности (полунемец, полурусский, полуазиат, полуамериканец и т. п.). При этом в БАС в самостоятельной словарной статье не отражено ни одной такой единицы, а значит, они не попадают в подсчёт общего количества слов в словаре. Дело в том, что в соответствии с используемыми при составлении данного словаря принципами многие сложные слова не получают в БАС разработки в самостоятельной словарной статье. Это в первую очередь слова с частотным корневым элементом, которые образуются стереотипно, например, авиа…, авто…, бизнес…, десяти… и т. д. Сюда примыкает и полу… В таких случаях в БАС в отдельной словарной статье лишь указывается данный элемент, его значение и приводится в качестве примера несколько слов. В самостоятельной словарной статье разрабатываются только самые распространённые из таких слов, например, авиабаза, аэродром, автовокзал и т. п.

Но дело не только в словах. Язык живёт до тех пор, пока есть люди, говорящие на нём. Русские не относятся к вымирающему народу. Русским языком как родным пользуются  более 160 миллионов людей, а как вторым языком (преимущественно в странах СНГ и Балтии) или знают его как иностранный (в странах дальнего зарубежья) свыше 114 миллионов человек.

Более того, широкий опрос общественного мнения, проведённый по инициативе Европейской Комиссии и Европарламента в 27 странах Евросоюза в 2012 году, показал, что 95% респондентов считают, что их детям для будущего необходимо знать английский язык; 49% также высказались за целесообразность изучения русского языка, 19% – немецкого, а 9 из 10 респондентов полагают, что каждый житель ЕС должен знать по крайней мере один дополнительный язык, кроме родного. Интересно, что, согласно опросу «Евробарометра», жители Литвы основными необходимыми им иностранными языками считают английский (62% опрошенных) и русский (66% опрошенных). К русскому языку стали проявлять интерес и молодые литовцы, не владеющие им. А, например, на улицах Кракова можно встретить плакаты «Русский язык возвращается», «Русский язык красивый». Наконец, по данным исследования W3Techs в марте 2013 русский язык вышел на второе место по использованию в Интернете. 


А как быть со ссылками на мнение учёных, специалистов, институтов? 

Такого рода ссылки действительно имеют место, причём даже в том случае, когда мнение лингвистов является прямо противоположным. Приведу один весьма интересный факт. Несколько раз в выступлениях М.Н. Эпштейна проскользнула информация о том, что в английский язык, по подсчётам лингвистов, должно прийти, а потом уже говорилось, что пришло, миллионное слово. Так ли было на самом деле?

В 2003 году Полом Дж. Дж. Паяком, специалистом по маркетингу и аналитике в различных компаниях, была основана компания Global Language Monitor (сокращенно GLM). Начиная с 2006 года в течение трёх лет он держал общественность в напряжении, неоднократно заявляя о том, что скоро (то в 2006, то в 2007, то в 2008 г.) будет зафиксировано миллионное слово английского языка. Возможность появления миллионного слова  была подвергнута резкой критике со стороны американских лингвистов (например, Б.Циммера, Д.Нунберга, Д.Шейдловера и других) в первую очередь на том основании, что нельзя точно подсчитать количество слов, так как для этого надо сначала определить, что считать словом.

Миллионное слово было зафиксировано 29 апреля 2009 года. Им стало, по версии Пола Дж.Дж.Паяка, Web 2.0, которое представляет собой технический термин, означающий следующее поколение продуктов и услуг Всемирной паутины. Кстати, уже используется Web 3.0, а там, глядишь, скоро появятся Web 4.0, Web 5.0 и т. д. Толковые словари английского языка уже начали включать в свой состав не только слова, но и такие символы, как обозначения размеров листов бумаги: А3, А4, А5, а также, например, хорошо всем известный символ @. Если включать все подобные образования, то скоро можно будет говорить о миллиардном слове английского языка. 

Сообщение GLM о приходе миллионного слова в английский язык вызвало новый шквал критики в США, причём не только со стороны лингвистов, но и со стороны простых граждан. Не могу удержаться, чтобы не привести выдержку из опубликованной 13 июня 2009 года в «Нью-Йорк таймс» статьи:

«Языковые эксперты, когда их попросили прокомментировать этот факт, были очень резки в оценках, некоторые использовали непечатные слова.

"Это – вздор, мошенничество, бессмыслица", – сказал Джеффри Нунберг, лингвист из школы информации в Калифорнийском университете в Беркли.

Грант Барретт, лексикограф и соучредитель словаря онлайн Wordnik.com, сказал: "Это обман. Это надувательство. Это фальшивка. Это не соответствует действительности".

Трудно найти учёных, которые бы реагировали с меньшим негодованием […]

"Наше восхищение необъятностью английского языка, – сказал мистер Нунберг, – возникает из своего рода лингвистического империализма – ощущения, что “наши словари больше, чем их словари”. Но это на самом деле не делает нас сколь-либо богаче лингвистически", – заявил он».

Таким образом, лингвисты (именно на них ссылается М. Н. Эпштейн, когда говорит о приходе в английский язык миллионного слова) не признают наличия миллиона слов в английском, а называют, по свидетельству издательской фирмы Merriam-Webster, цифру в четыре раза меньшую. Последняя совпадает с реальным числом слов в Оксфордском словаре английского языка за тысячелетнюю историю его развития.

 

Второе издание Оксфордского словаря английского языка (сокращенно OED)


Хорошо, но всё же как обстоит дело с числом слов в словарном составе русского языка? Оно не уменьшается? 

Конечно, нет. Ни о каком лексическом оскудении русского языка не может быть и речи. О том, что число слов в русском языке не уменьшается, а постоянно растёт, свидетельствует хотя бы тот факт, что в 17-томном «Словаре современного русского литературного языка» (1948—1965 гг.) было 120 480 слов, а в «Большом академическом словаре русского языка», 22 тома которого уже вышло из печати, будет приблизительно 150 000 слов. Прирост составляет 30 000 единиц. Это, например, такие лексемы, как авоська, бездуховность, безлюднеть, бережливец, бескомпромиссность, бескультурье, буквалист, ветеранский, вкусовщина, внеземной, воздуховод, втихаря, вычислить кого-л., горбатиться, датчик, дембель, звездомания, изокружок, купиться на что-л., кучковаться, льготник, многоступенчато, музейность, мультик, мусорка, муторность, носатик, обнародовать, отзаседаться, перепрофилировать, подставиться, поскуливание, послевкусие, постинфарктный, постранично, потакательство, поташнивание, потеряшка, потопляемость, потомственность, потрепанность, поусохнуть, пофигист, пофигизм, распервейший, распереживаться, распредмечивание, рассекречивание, растаможивать, растреклятый, расхохатывать, расхристанность, самолечение, сухогруз и многие, многие другие. Так что неологизмов, не являющихся заимствованиями, причём не блатного происхождения, наберётся отнюдь не два десятка, как это утверждает Эпштейн.


Но поток заимствований при этом нельзя не принимать во внимание?

Конечно. Заимствования – один из источников пополнения словарного состава любого языка. В мире нет ни одного языка, если не считать наречия какого-либо племени, живущего вдали от цивилизации, в котором не было бы заимствованных слов, так как народы контактируют между собой, находятся в экономических, политических, культурных и т. п. связях. Бесспорно, русский язык заимствовал и заимствует слова из английского языка, но говорить о том, что он перестал рождать слова и «живёт за счёт импорта из английского языка», по крайней мере, некорректно. Тем более что носители английского языка, например, Джон Гримонд в «The Economist» от 19 ноября 2008 года, считают, что это характерно как раз для английского языка, который «грабит другие языки и наслаждается неологизмами». Вероятно, любой народ болезненно относится к иноязычным словам и считает, что в родном языке их слишком много. Поэтому лучше обратиться к количественным показателям. Вот, например, некоторые данные по числу заимствований среди неологизмов во второй половине ХХ века.

По свидетельству американского ученого Г. Кэннона, автора словаря неологизмов английского языка, изданного в Нью-Йорке в 1986 году, заимствования среди новых слов английского языка составляют 7,5%. Точно такой же процент заимствований среди новых слов русского языка указывает редактор вышедшего в 1971 году словаря «Новые слова и значения. Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 60-х годов» Н. З. Котелова. По данным словаря “Лингвистических исследований” (“Кокугогаку кэнкю дзитэн”, Токио, 1971), в словарном составе японского языка иностранные заимствования составляют 8—9%. Эти числа дают представление о примерной доле новых заимствований независимо от языка.


Да, но все видят, сколько слов вошло в русский язык из английского в последние десятилетия.   

Не буду отрицать активный приток английских слов в русский язык в настоящее время, но трагедии в этом нет. Англицизмы в большом количестве заимствуются и другими языками: испанским, немецким, японским… Это обусловлено социальными факторами. Прежде всего широким использованием английского языка в мире. К тому же США являются одной из передовых стран, а значит, именно там появляются наименования для тех вещей, явлений и т. п., которые обязаны своим возникновением  этой стране. Если какие-либо реалии появились первоначально в другом  государстве, то вполне оправданно, что в подавляющем большинстве случаев для их наименования будет использоваться слово языка именно этого государства, то есть вместе с предметом заимствуется и его наименование. Вспомним, после полёта первого искусственного спутника Земли русское слово спутник вошло во множество языков. Английскими в большинстве своём являются компьютерные, экономические термины, слова управленческой сферы и т. п. То есть в основном это не общенародная лексика. Кстати, слово computer, заимствованное разными языками из английского, образовано от глагола compute ‘подсчитывать, вычислять’, который был в XVI в. заимствован из французского. При этом сам корень по происхождению является латинским. Вот какие переплетения существуют в языках.

Необходимо сказать, что число англицизмов, вошедших в русский язык, не так уж и велико. Особенно в соотношении с общим словарным составом. Так, «Словарь англицизмов» М.Ю.Семёновой, появившийся в 2003 году, включает 1500 слов, что составляет 1% от словника БАС.

Видимость обилия англицизмов создаётся за счёт языка средств массовой информации, корреспонденты которых часто не утруждают себя подбором подходящих языковых средств национального языка при описании зарубежных реалий, а транслитерируют иностранные слова.


А не влияют ли заимствования на самобытность языка?

Использование заимствований вовсе не означает стирания национальных особенностей русского языка. Иноязычное слово обычно приспосабливается к функционированию в русском языке, обрастает соответствующими словообразовательными элементами. Так, заимствованное о’кей легко приобретает суффикс субъективной оценки и превращается в океюшки. Образуются целые словообразовательные гнёзда. Например, английская аббревиатура PR (public relations — связи с общественностью) привела к возникновению не только существительного пиар, но и его производных: пиарщик (ср. английское PR manager), пиарить, пиариться, пропиарить… Но основным, причём весьма мощным источником пополнения русской лексики остаются собственные ресурсы нашего языка. Так что корни русского языка не перестали плодоносить, как это утверждает Эпштейн. Чуть ранее я уже приводила примеры неологизмов, образованных с помощью словообразовательных элементов русского языка.

К тому же русский язык не только пополняется новыми словами, но и развивает новые значения на базе старых слов: болванка, десант, накрутить, нарисовать, поехать, принц, пузырёк, расцветать, съехать, тачка, удавка, фирменный, циркач… Очень активно идет процесс вхождения в русский язык новых фразеологизмов: с бородой, расшевелить осиное гнездо,  взять за рупь двадцать, на одной волне, поддеть под ребро, выпасть в осадок, на пальцах объяснять, проголосовать ногами, давить на психику, расскажите (это) своей бабушке,  расшибать лоб, сказать пару ласковых, можно рёбра сосчитать…

Так что беспокоиться не стоит. Русский язык постоянно пополняется, причём большей частью именно за счёт собственных ресурсов.

Более детально моя точка зрения на поднимаемые вами вопросы будет изложена в готовящейся сейчас книге«А всё-таки он великий и могучий!»


Кто и зачем спекулирует на том, что русский язык — это язык без будущего?

Цель дискредитации русского языка и его носителей – отвратить людей как от его изучения, так и от России. Возвеличиванием английского сделать его изучение еще более массовым, а значит, получить дополнительные возможности для влияния на сознание людей. Ответ на вопрос  «Кому это выгодно?» очевиден: тем, кто не хочет сильной России, тем, кто хочет ослабить её влияние в мире, тем, кто хочет  усилить значимость США даже путем передергивания фактов. 

Кто такой упомянутый мною М. Н. Эпштейн? Это человек, получивший филологическое образование в МГУ им. М. В. Ломоносова, но в 1990 году эмигрировавший в США, где он, будучи стипендиатом Института Кеннана в Вашингтоне, выполнял исследование по теме «Советский идеологический язык». На мой взгляд, он стал участником информационной войны, проводимой США. Думаю, что М.Н.Эпштейн прекрасно понимал, что нельзя сравнивать столь различные словари. Но расчёт был на то, что основная масса людей поверит ему, так как магия цифр всесильна, а знать о том, что стоит за этими цифрами, может только филолог.

Как известно, нашу страну США всё время упрекают за якобы отсутствие в ней свободы. Бывший президент США Р. Рейган умудрился утверждать, что в скудном русском языке нет даже слова свобода, хотя у нас их целых два: свобода и воля. М. Н. Эпштейн действует в том же русле. Примечательно, что заголовок одной из его статей — «Русский язык: система и свобода» — перекликается с названием книги Ричарда Пайпса, почётного профессора Гарвардского университета, специалиста по российской истории, «Собственность и свобода», где повествуется о незавидном будущем нашей страны. В недавно попавшемся мне на глаза в Интернете интервью, которое у него брал М. Оверченко в  июне 2013 года, Р. Пайпс говорит о том, что надо менять ментальность россиян, что в противном случае Россия будет «стагнировать и станет малозначащей и несущественной страной». Ну а о том, что «Россия – региональная держава» мы слышали на днях от президента США на пресс-конференции после саммита G7 по ядерной безопасности в Гааге (25.03.2014). На мой взгляд, именно внушением  мысли о ничтожности России хотят в очередной раз оболванить людей.

Эпштейн не только стремится внушить мысль о скудости русского языка, но и предлагает даже преобразовать его грамматику  на манер английской. Иначе, по его мнению, русский язык не справится с задачей свободного мышления. Тому, что это лингвистическая химера, посвятила свою блестящую статью «О национальной самодостаточности русского языка и призраке транзитивной философии» («Слово и предложение: исследования по русскому языку и методике преподавания: Сб. науч. ст. в честь 70-летия проф. В. П. Проничева». – СПб., 2007.) доктор филологических наук Л. Г. Яцкевич. 

 
Словарь современного русского литературного языка (1948–1965) в 17 томах (на верхней полке слева). 
Ныне создаваемый Большой академический словарь (на нижней полке). Работа по его созданию продолжается


Иногда люди непосвящённые не понимают, что языки — это саморегулирующиеся системы, которые живут и развиваются по своим законам. Они ругают лингвистов за то, что те не запрещают мат или, к примеру, не противостоят заимствованиям. Как бы вы объяснили, в чём сегодня главная миссия языковедов? 

Прежде всего надо помнить о том, что язык и речь – это разные вещи. Каждый из нас выбирает из сокровищницы языка то, что ему больше нравится. Речь каждого из нас – это лишь реализация тех возможностей, которые заложены в языке. Естественно, как и в любом деле, кто-то пользуется этим более умело, кто-то менее, чей-то словарный запас равен словарю людоедки Эллочки, персонажа сатирического романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев»,  а чей-то – А. С. Пушкина. Люди ведь различаются не только внешностью, какими-то внутренними качествами, но и используемыми ими словами. Как говорится, на вкус и цвет товарища нет. Как нельзя запретить носить ту или иную одежду любому из нас, так нельзя запретить употреблять те или иные слова. Другое дело, если человек по роду своей деятельности связан со словом. Здесь уже придётся соблюдать своего рода дресс-код (употребим широко используемое ныне иностранное словечко). Представьте диктора или дипломата, который бы явился на работу в шортах, футболке, шлёпанцах или в купальном костюме. Это недопустимо. Точно также недопустимо использовать в официальной речи отдельные разряды слов. В этом случае ограничительные меры можно только приветствовать. 

А что с простыми смертными? Одни употребляют какие-то слова, а другим они не нравятся. Я, например, никогда не скажу волнительно, хотя это слово литературного языка. В данном случае мы имеем дело с моим личным вкусовым пристрастием. В словаре же я должна буду его отразить, причём без указания на то, нравится оно мне или нет, в отличие, например, от автора известного словаря английского языка, вышедшего в XVIII в., Самюэля Джонсона, который использовал в своём словаре в ряду прочих такие пометы, как «изящное», «неизящное», «элегантное» и т. п.

Бороться с использованием мата можно только путём повышения общей культуры. Словари литературного языка являются одним из источников формирования культурного человека. На мой взгляд, нужны усилия государства, чтобы устранить образовавшуюся диспропорцию между тиражом, например, БАС и словарей мата, на выпуске которых частные издательства делают деньги. Приведу конкретный пример. Тираж «Большого академического словаря русского языка» составляет 5 тысяч экземпляров, причём значительная его часть уходит в дальнее зарубежье. Суммарный же тираж лишь трёх последних допечаток одного из словарей брани (Т. В. Ахметова. Толковый словарь. Русский мат), которых за последние годы было выпущено в РФ более 10, в пять раз больше (50 тысяч), его также можно скачать в Интернете. Интересно, что под псевдонимом якобы профессора, доктора филологических наук Т. В. Ахметовой скрывается писатель, издатель, член Союза писателей России, член правления и секретарь правления Союза писателей России, член президиума Литературного фонда России доктор исторических наук П. Ф. Алёшкин.

Что же касается заимствований, то без них, как я уже говорила, не обходится ни один язык. Не будем отрицать, что они действительно сейчас очень активно используются носителями русского языка, но трагедии в этом нет. Не все те иностранные слова, которые сейчас рекой льются с экранов телевизоров, со страниц газет, войдут в язык. Язык отфильтровывает слова, берет только необходимое. Другое дело — речь отдельных лиц, нации. Особенно неприятно, когда это наблюдается у представителей властных структур: мэры, менеджеры, секьюрити, специалисты по клинингу и т. п. Зачем, например, привычное план было заменено на дорожную карту (калька английского road map), милиция на полициюпрофтехучилища и техникумы на колледжи и т. д.? Иначе как низкопоклонством перед Западом всё это назвать нельзя. Ведь подчас использовать иностранное словечко стремятся те, кто хочет выделиться, показать, что и мы не лыком шиты, забывая при этом, что тем самым они демонстрируют свою ущербность. Похвально, что сейчас злоупотребление иностранными словами стало все чаще восприниматься негативно. Приведу пример. Генеральный директор Первого канала Константин Эрнст, рассказывая о предстоящей церемонии закрытия олимпиады, употребил слов месседж: «Главная идея участия хора связана с тем, что церемония у нас заканчивается весной. Заканчивается зимняя Олимпиада, и через неделю весна. Это месседж про будущее». К этой заметке появились возмущённые комментарии по поводу использования им нерусского слова. А вот совсем свежий комментарий к одной из статей в Интернете от 2 апреля 2014 г.: «Коробят также слова, произносимые официальными лицами на ТВ, которые касаются именно России. Например, сенатор, Белый дом, спикер Госдумы и проч.».

Думаю, что после позиции, занятой США и Европой, точнее правительствами этих стран, в отношении Украины, число иноязычных слов, без которых можно вполне обойтись, само собой уменьшится.

Ничего необычного в живой русской речи не наблюдается. В ней происходят процессы, аналогичные тем, которые наблюдаются и в других языках.

Задача языковеда состоит в том, чтобы зафиксировать всё то, что используется носителями языка, а затем путём анализа охарактеризовать эти употребления с точки зрения приемлемости в той или иной ситуации с учётом тенденций, действующих в языке.


Как вы относитесь к призывам заняться словотворчеством с целью спасения русского языка от вырождения?  

Что касается словотворчества, то число слов, авторство которых установлено, исчисляется единицами. Известно, например, что М. В. Ломоносов уделял большое внимание созданию русской терминологии. Ему принадлежат такие термины, как равновесие, градус, кислота, притяжение, земная ось, удельный вес… Автором слова  промышленность был Н. М. Карамзин, стушеваться – Ф. М. Достоевский… 

Возможности языка безграничны. Из существующих в языке морфем можно всегда сконструировать подходящее слово, если человек посчитал, что уже закреплённых слов для выражения его мысли не хватает, или если он решил с помощью новоообразования выразить своё отношение к понятию, заключённому в том или ином слове. Так появились сникерсни, прихватизация, дерьмократия, Гейропа, майданутые… Множество таких образований рассыпано по Интернету. 

Слова обычно рождаются в процессе говорения. При этом никто даже не задумывается о том, что он употребил новое слово. Слово появляется как бы само собой, спонтанно. Оно может быть подхвачено, а может кануть в лету.

Для того чтобы возникло слово, нужна определенная ситуация, которая вызвала бы его к жизни, то есть сначала мысль, а потом её оболочка. Хотя, например, М. Н. Эпштейн придерживается иного мнения. Он считает, что слово можно создавать как художественное произведение и называет это жанром однословия. 

Под предлогом того, что русский язык надо спасать от вырождения,  М. Н. Эпштейн предлагает каждому создавать слова. В Интернете выложен его проективный словарь под названием «Дар слова». В него он вносит собственноручно сконструированные лексемы, которые, по его мнению, могут войти в язык: любля, люболь, залюбь, низлюбить, аморт, пау-личность, общать, отравоядный, политикоз, своеправие, святобесие и подобные.  Слова он создает уже второе десятилетие, но что из них вошло в язык?

М. Н. Эпштейн не ограничивается Россией. Он активно действует и в близлежащих государствах (мне известно о Чехии, Польше),  создавая из интересующихся нашим языком людей группы, якобы занятые поддержкой вырождающегося русского языка путём конструирования искусственных слов. На мой взгляд, всё сказанное является свидетельством того, что именно в этом теперь стала заключаться его работа.

Я ответственно заявляю, что русский язык не нуждается в создании искусственных слов. Языку достаточно имеющихся в нём ресурсов.