На десяти ветрах
Непреодолима эта страсть – к пещерам и лабиринтам. И нам не остаётся ничего, кроме как в поисках пищи для размышлений спускаться под землю снова и снова. В темноте неизведанных подземелий никогда не знаешь, куда идти. Потому так и рвёшься к непознанному. Неиспытанному. Неопробованному. Отвергая всяческие рекомендации. Невзирая ни на какие указатели.
А как бы хоть на секунду хотелось оказаться в той темноте, что томилась ожиданием накануне первого озаряющего открытия… Когда ещё не то что фонарей – факелов не было. Но нам теперь даже мрак и неизведанность приходится додумывать. Реконструировать. Ибо сегодня наша встреча – на пересадке «Тверская» – «Пушкинская» – «Чеховская»…
…Совсем на днях всех нас пригласили тестировать и рассматривать, критиковать и замечаниями улучшать экспериментальную навигацию. Напольную. Демонстрируемую лишь на этом пересадочном узле. Как и любой черновик, несовершенную. Но которую непременно отладят. Если начинание не погибнет на корню.
Пока же смотрите внимательнее под ноги. Следуйте за стрелками-указателями. Они нас поведут туда, куда нужно идти. Чтобы вы не ошиблись. Они всё расскажут и покажут. Зададут верное направление. Обеспечат комфорт и уверенность. Не позволят заблудиться. Потому что стрелки знают своё дело…
Точнее, конечно, стрелки этого не знают. Они вообще ничего не знают. Даже то, что они стрелки. И что они играют невероятную роль в нашей цивилизации, в упорядочении её пространства, в комфортизации повседневности. Мы не задумываемся об этом. Только лишь изредка и почти машинально ворчим время от времени: «Что, так сложно было поставить указатели?» А ведь за этой фразой, почти как за мантрой, стоит преклонение и признание той великой силы. Силы знака. Вот она – под нашими ногами. Но наша повелительница. Стрелка. Спасительная. Направляющая.
Манифестация знания о пространственном положении объекта. О дороге к нему. Массив опыта, имеющегося у кого-то в голове и дающий ему право этот знак изобразить. Таким образом уверенно заявить: «Тебе – туда. Потому что я знаю!» Попытки отклониться от маршрута, конечно, могут привести к новым открытиям, но и другое вполне ясно: или пробегаешь, теряя время, или вообще не доберёшься до цели. Смысл изобретать велосипед, если уже сделано за тебя? Смысл плутать в поисках, если дорога проложена?
Но даже если предположить ситуацию, в которой моя стрелка умышленно направляет по неверному маршруту (запутывание следов), то всё равно исходником будет верное знание пространства и верного направления движения. Ведь намеренная фальсификация нуждается в знании истины. Помните детскую игру «казаки-разбойники»? Помните стрелки на асфальте? Помните развилки, на которых нужно определить, какие из стрелок-направлений ложные?
И вот нам сейчас предстоят новые фантазии и реконструкции. Мы погружаемся в наши первобытные дни, когда постоянно случается что-то фантастическое.
(Ах, как это было в детстве… Мир был полон свежих красок каждый день, потому что каждый день открывалось что-то. Маленькое – но открывалось. Так же и заря человечества наверняка ошеломляла многих, кто первым додумывался до простейших на наш нынешний взгляд вещей.)
В какой-то момент кто-то из предков пережил странное чувство. Мы его назвали бы теперь «озарение». Человек вышел за границы природной биокоммуникации. Он уже был не на уровне инстинктивного «танца пчёл», когда рабочие особи движениями тела передают информацию о местоположении медоносного поля. Он осознал себя существом абстрагирующим и абстрагирующимся.
Мы уже видели наших протосородичей однажды. Один из них звал за собой. Чтобы быть замеченным, он взобрался на пригорок. Вот примерно тогда же произошло ещё кое-что. Он простёр руку и указал в нужном направлении. Это был уже не просто взмах рукой, чтобы защититься или содрать кожу с убитого зверя. Это был первый акт абстрагированного дейксиса, или указания. И, что не менее фантастично, это оказалось понято и остальными. Зрители смогли сопоставить вытянутую руку с воображаемой линией-направлением. Они прочитали месседж: «Я веду отсчёт от себя, а нужная точка – вон там…»
Итак, первая абстракция сделана. При взгляде на указующую руку в мозгу смотрящего сочеталось три элемента: исходная точка, путь и цель. И вот эта-то цель теперь уже не доступная или видимая. Она теперь воспринимаемая и допускаемая. Тоже возникающая в голове как абстракция. Что и станет важнейшей характеристикой в функционировании любого дейксиса.
Да и указание пальцем не то же самое, что дорога. Не то же самое, что знание о дороге и цели. Не сама цель. Элементы информации в нём лишь отчасти присутствуют. По правилу, как назовёт Альфред Коржибский, неполноты замещения. Но если хоть чего-нибудь нет или если хоть что-то ложно, то у нашего указания пальцем теряется всякий смысл.
Но пока ещё не изобретена стрелка-знак. Есть только ладонь или палец. Зато протопредок уже конструирует первое оружие. Он замечает, что выпущенная из натянутой тетивы заострённая палка достигает цели куда быстрее, чем человек бегущий.
Происходит ещё одно сногсшибательное событие. В какой-то момент на пересечении двух далёких друг от друга логических плоскостей – оружия и движения в пространстве – рождается искомый знак. Кто-то первый догадывается, что так же, как стрела достигает цели, так и человек ищущий может достигнуть цели быстрее, если будет хоть какая-то метка. Любое знание неизбежно нуждается в закреплении знаками. Причём по возможности сохраняющимися долго. И, может, первоначально то была зарубка на дереве, стрелку лишь отдалённо напоминающая.
Как хочется прийти на тот первобытный перекрёсток, где впервые появилось условленное с остальными членами первобытной коммуны обозначение: «К воде – туда». Пусть даже это было бы три камня, просто выложенных один за другим в направлении источника. Это был уже знак. Уже дейксис. Вскоре он и приобретёт свои очертания стрелки, и триумфально покорит себе всю планету, систематизируя её.
Легендарные Робин Гуд и Вильгельм Телль выберут лук со стрелами и как символ достижения цели, и как орудие-оружие. Которое бьёт точно в яблочко. И точно в яблоко. Не задевая головы любимого сына. А кочующий по сказкам образ трёх братьев, выпускающих стрелы из лука, продемонстрирует, как именно принимается иногда судьбоносное решение. Братья доверяются дейксису судьбы в виде стрел, по всей видимости, будучи инфантильными, чтобы определить путь самостоятельно. И так это всегда и случается, когда мы вынуждены прибегать к помощи стрелок при поиске дороги по указателям. Или когда просто бросаем от безнадёги монетку на «орла» или «решку». Чтобы снять с себя ответственность.
А ведь так и выходит. В этом использовании стрелки-указателя проявится колоссальное перераспределение ответственности. Она будет по факту снята с того, кто указателями пользуется, но перекладывается на проводника информации.
В России стрела и стрелка станут особыми явлениями, приобретут национальную специфику. Ей, как «месту силы», будет отведено особое положение на слиянии рек. Такие точки будут застраиваться соответственно духу. Как будет маркирована Ростральными колоннами петербургская Стрелка Васильевского острова. Таким же необычным местом станет и Стрелка у слияния Волги и Оки, где когда-то шумела Нижегородская ярмарка, задававшая тон всей деловой жизни страны на предстоявший год. Стрелкой будут называть в Ярославле точку, где Которосль впадает в Волгу.
А криминальные авторитеты «лихих девяностых» тоже будут «забивать стрелку» для выяснения самых насущных своих проблем. При помощи уже современных аналогов пращи и лука – огнестрельных.
Человек, правда, перестанет доверять сказкам. Он отдастся прагматике. И вот уже экраны перед глазами горе-бизнесменов, вложивших деньги не туда, запестрят беспокойными красными стрелочками, когда индексы повалятся вниз. Лишь изредка вверх ткнётся робко растущая зелёная – словно маячок-надежда. Как спор Платона и Аристотеля. Взгляд вверх и пригвождение к бренности.
Рафаэль Санти. Афинская школа. Фрагмент. 1508-1511
Будет рассекать пространство и «Красная стрела», которая станет одним из символов скоростей в молодом государстве. Она помчится между Москвой и Санкт-Петербургом. Снова напомнит о своём значении: несгибаемость, целеустремлённость, прямолинейность.
Вскинутая и простёртая рука в дейксисе начнёт значить нечто большее, чем просто направление. Она превратится в метафору. Она, наконец, станет образом. Образом, наполняемым уже по желанию рассказчика. Так мы перейдём на самый индивидуальный уровень абстрагирования – художественный.
Тот самый, на котором важна личность человека. Ведь когда в городе нас спрашивают о том, как пройти туда-то, никто не интересуется социальным положением или интеллектуальным уровнем. Можно быть бомжом-обдергайкой. Можно – мультимиллионером. Можно наткнуться на рыночного простачка. Можно встретить и академика. Человеку в этот момент нужно только одно – получить сведения. И кто отвечает на вопрос – неважно. Кто угодно. При подобной прагматике «я» всего лишь вместилище некоторого знания. «Я» не образ.
Но когда уже Ильич нам указывает направление в светлое будущее, к коммунизму, заменить его знаменитую ладонь чьей бы то ни было ещё попросту бессмысленно. Нельзя поставить и указатель «Коммунизм – 40 лет» по типу «Бердичев – 350 км». Потому что конкретный персонаж оказывается олицетворённым проводником абстрактного движения. Как проводником философских воззрений стали Аристотель и Платон на упомянутой фреске. Ты смотришь вверх. И ты указуешь вверх. А я смотрю вниз. На землю эту бренную. И указую на неё.
В таком художественном контексте невозможно в барке рядом с Данте представить себе кого-либо ещё, кроме Вергилия. Он первый профессиональный гид. Гид как человек, осознавший силу и системность дейксиса, организованности пространства. И только ему как проводнику подчиняется Данте. Только это и удерживает доверие. Только его указания верны.
Эжен Делакруа. Барка Данте. 1822
В наши дни Мераб Мамардашвили назовёт один из самых своих зубодробильных трудов «Стрела познания», вдохновившись не менее сложной и смутной метафорой Осипа Мандельштама:
Будет и мой черёд –
Чую размах крыла.
Так – но куда уйдёт
Мысли живой стрела?
Стрелы вернутся и вместе с Борисом Гребенщиковым, бесповоротно пропитанным Востоком. Он вбросит ещё одну загадку – про свои «десять стрел на десяти ветрах». Мы снова вспомним, с чего всё начиналось, когда появлялись первые пробы зарисовать и обозначить стрелу знаком.
Иероглифика подскажет: «стрела» и «достигать» – родственники, как и положено смежным образам. Стрела – траектория, достижение – цель. Иероглиф «стрела» по своей форме – тонкое древко и его оперение. А «достигать» – та же стрела, только вонзившаяся в землю…
…Вообще же, если моделировать невероятное, иногда доводя до абсурда, можно многое понять. Представим себе, что однажды мы утрачиваем стрелку-указатель как знак. И не в состоянии понимать дейксис руки. В нашем пространстве начнётся хаос. Достаточно вообразить обычных компьютерных пользователей по всему миру, которые лишаются привычных курсоров. Стрелка-символ, стрелка-указатель – это местоимение в символьной оболочке: «я-любой» направляю «тебя-любого».
Дейксис будет настолько всепроникающ, что образом просочится даже в анекдоты. И станет основой некоторых из них. А анекдоты заставляют порой задуматься гораздо больше, чем многословные рассуждения:
Сидит чукча на берегу моря. Всплывает американская подлодка.
– Чукча! Как плыть на северо-северо-восток?
– Вон туда, однако! – тыкает чукча по направлению к горизонту.
– Спасибо, чукча.
Проходит время. Всплывает русская подлодка.
– Чукча, куда американцы поплыли?
– На северо-северо-восток, однако!
– Слышь, ты мне тут не мудри! Ты пальцем ткни!